9 мая 2023 года личный состав военного учебного центра традиционно принял участие в общегородских и университетских мероприятиях, посвященных 78-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне.

С 10 часов утра студенты и сотрудники ВУЦ участвовали в организации и проведении митинга в Университетской роще, возложили цветы к памятнику сотрудникам ТГУ, не вернувшимся с войны.

В параде войск и организаций Томского гарнизона на Ново-Соборной площади приняли участие два парадных расчета студентов военного учебного центра. Парадные расчеты возглавил начальник учебной части – заместитель начальника военного учебного центра полковник Лесной В.С., знамя ТГУ нес начальник цикла – старший преподаватель подполковник Коршунов А.В.

 

 

 

 

Воспоминания фронтовиков-томичей, подготовленные совместно со студентами и сотрудниками военного учебного центра при НИ ТГУ.

 

Мы должны были освободить не населённый пункт, а уничтожить немцев, хорошо окопавшихся вдоль магистральной шоссейной асфальтированной дороги Москва – Минск. В атаке ни командир роты – старший лейтенант, ни политрук не участвовали. И это было вполне оправдано. В старом Уставе Красной Армии отмечалось, что командир и комиссар должны в бою идти впереди красноармейцев. Этот Устав действовал и в первоначальный период Отечественной войны. Немцы перестреляли командиров, как куропаток. Затем появился другой Устав, где значилось, что командир и комиссар находятся там, где посчитают необходимым для успешного выполнения приказа командования. Действуя, как советовал политрук, я и два моих друга продвинулись далеко вперёд остальных и оказались вне обстрела нас минометами противника. Мины разрывались сзади нас. Но пулемёт немцев, их автоматы и снайпер всё время изрыгали огонь. Голову поднять было не безопасно. Мы немного окопались, благо лопатка помогала решить эту проблему.

Командовал атакой старшина, принявший командование нами непосредственно перед боем, поэтому мы его не знали совершенно. Он с нами не ехал из Омска. Наступило время, когда старшина посчитал, что надо поднимать нас в атаку. Крикнул, словно на параде, очень громко, немцы услышали и такой огонь устроили, что никто из нас не поднялся. Через некоторое время старшина пригрозил нам, что если не подниметесь в атаку и сейчас, то плохо будет. На сей раз и старшина крикнул тише, да и мы смелее стали, кинулись в атаку, но не добежали, выдохлись, справа и слева от меня ребята падали, сражённые пулями. Во время этой атаки немцы угробили многих из нас. Потом к старшине приполз офицер с адъютантом, о чем-то переговорили с ним и удалились. Через некоторое время к нам прибыли солдаты-автоматчики, их было, наверное, человек 20. Они проползли быстро мимо нас на правый фланг и все дружно с колена открыли мощный автоматный огонь по немцам. И, хотя старшина крикнул: «В атаку!», мы и без его команды быстро все, как один, побежали на немцев. На сей раз с помощью этих автоматчиков мы добежали. Думали, что придётся работать штыком. Но так не получилось. Немцы, как по чьей-то команде, подняли руки вверх. Да, в конце 1943 года они уже стали не такими, что были в 1941 или 1942 годах. Мы все были возбуждены до предела. Нас в живых и не тронутых оказалось очень мало.

И в первой и во второй атаке мы кричали, насколько хватало сил. Вроде никто не учил, а надо же, с помощью мата легче было бежать. До этого момента я ни от кого не слышал не только мат, но и вообще скверного слова. А тут как прорвало. Часа через три после боя мы пришли в себя, уже стемнело (день в ноябре короткий) и всё стало на место: мы стали опять культурными и никакого сквернословия.

Однажды в статье, опубликованной в областной газете «Красное знамя», я описал этот случай первого боя. Мне позвонил хорошо знакомый участник Отечественной войны и возмутился: «Как же так, все воины шли в атаку с кличем: «За Родину, за Сталина!», а вы бежали с матом!» Он на фронте был артиллеристом – наводчиком. Я его осадил словами: «А ты ходил в атаку?» Он: «Нет». «Так что же ты меня учишь? Я написал то, что было. А «За Родину, за Сталина!» мы кричали однажды на учениях, будучи в глубоком тылу, в Сибири».

Прошло очень много времени с момента окончания Великой Отечественной войны, и я смутно помню, как мы атаковали фашистов. А вот как я отрывался от земли, поднимаясь в атаку, помню отлично. И слова, сказанные в тот миг, помню: «Ну, кажется, на этом всё, товарищ Ефанов!» Это ли не выражение любви и преданности Родине и Сталину? Оторваться от земли было страшно тяжело. Но ведь дело сделали, хотя и большой ценой.

После этого боя нас перевели снова в запасной полк 39-й армии. Там мы на кухне чистили картошку, пилили дрова, расчищали подходы к нужным домам от грязи и т.д. Однажды прибыла новая маршевая рота и нас влили в неё. Это было уже 17 ноября 1943 года. Мы, оставшиеся после первого боя 13 человек, держались друг за друга, как родные братья. Всё повторилось: речь политрука, но уже другого, краткое слово произнёс наш командир 950-го полка (больно резанули по сердцу его заключительные слова: «И если кто из вас вздумает перебежать к врагу, мы из-под земли вас достанем!».

Надо было освободить деревню, но немцы на её окраине установили укрепления и не хотели отдавать. А далее, ещё не рассветало, ползём на сближение с противником, и снова команда теперь уже старшего сержанта «В атаку!», но я пробежал немного. Пуля фашиста ударила в ногу, и я упал. Очухался и начал выходить из боя вместе с товарищем, получившим рану в плечо. Наши старшие командиры только в конце ноября поняли, что такими силами Витебск не взять и успокоились. Стали действовать только разведчики.

Конечно же, мы, солдаты и сержанты, анализировали и первый, и второй бой. И пришли к такому выводу: появилось новое в поведении фашистов. После Сталинградской битвы и Курского сражения немцы как огня стали бояться фланговых обходов и ударов советских войск, чего не было раньше. Наши же командиры в 1943 году этого не заметили. Поэтому посылали бойцов по-прежнему в атаку, в лоб. А это сопровождалось большими потерями. У них автоматы, ручной пулемёт, 2 миномётных установки, снайпер. У нас на 182 человека было 6-7 автоматов, ручной пулемёт, который, пока ребята ползли, заело песком. Вот и всё.

Поддерживала ли нас артиллерия? Да, поддерживала. В первом бою артиллеристы 3 снаряда выпустили в бугор, от чего немцам было ни жарко ни холодно, а во втором – выпустили еще 3 снаряда по окраинным избам деревни, не причинив немцам вреда. Я уже тогда подумал: если бы мы пошли в обход немцев с правого или левого фланга, то немцы не выдержали бы такого нашего маневра и драпанули. И ещё. Шёл уже конец 1943 года, а у нас по-прежнему главным оружием пехотинца была винтовка. Если бы мы были вооружены автоматами, то от немцев не осталось бы ни пуха не пера. В условиях ближнего боя автомат имел большое преимущество. Плотность огня совсем другая. Коренным образом всё изменилось в 1944 году. Когда наш солдат вооружился наравне с противником, я не припомню такого случая, чтобы бойцы Красной Армии хоть на пядь отступали, даже при малограмотных командирах.

 

 

 

Специалист по учебно-методической работе Т.